Этой войны не было. Но во время Карибского кризиса мир стоял на ее пороге. В августе 1945 года  произошла бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, которые стали символами атомного безумия.

Советский Союз, победивший фашизм, не хотел больше войны, но был готов отразить любую агрессию. Поэтому и проводили военные учения с применением атомного оружия. Полувековая давность сняла гриф секретности. Остались еще живы участники этих учений, которые считают себя солдатами несостоявшейся атомной войны. Об одном из них и хочу поведать.
     Георгий Иванович Якименко, старший лейтенант в отставке, ветеран подразделения особого риска. За этой размытой формулировкой – реальный эпизод военной службы и целая судьба человека. 
     Родился Георгий Иванович в городе Купянске Харьковской области в 1933 году. Вместе с матерью приехал в Магнитогорск в 1939. Здесь окончил семилетку, «бедный и полуголодный», по его собственному определению, учился четыре года в индустриальном техникуме специальности «обогащение полезных ископаемых». 
     – Вручал мне комсомольский билет, – вспоминает Якименко, – Борис Агапитов, в будущем известный в городе  педагог. Комсомол и армия стали для меня настоящей школой жизни. Фронтовики поражали нас, мальчишек, своей простотой и скромностью. Помню, как однажды шел по улице Герой Советского Союза в летной фуражке с голубым околышем и был смущен вниманием, которое ему оказывали дети, окружившие со всех сторон. 

      В 1953 году Георгий Якименко был призван на действительную военную службу в Советскую Армию и направлен в Краснознаменную гвардейскую Витебскую стрелковую дивизию, расквартированную в Оренбурге. Служил два года в 73-м полку, где окончил школу младших лейтенантов и избирался секретарем комитета комсомола батальона и заместителем секретаря комитета комсомола полка. 
     – Многие наши командиры, – говорит Якименко, – были фронтовиками и жили с солдатами единой армейской жизнью. Питались вместе с нами на маневрах, не позволяя привилегированного к себе отношения. Что такое дедовщина, тогда не знали. Она появилась в конце шестидесятых годов, когда сменились офицеры фронтовой закваски…

     – 14 сентября 1954 года наша дивизия вместе с войсками Южно-Уральского военного округа участвовала в испытаниях атомного оружия в полевых условиях, – продолжает Георгий Иванович. – Это были Тоцкие лагеря, заложенные еще при Екатерине Второй. Местность холмистая, покрытая лесами. Сосредоточено в лагерях было до пятидесяти тысяч военнослужащих с танками, артиллерией и бронетранспортерами. Жителям окрестных деревень мы помогли собрать урожай бахчевых. А четыре деревни даже переселили на другое место жительства. 
     Учением командовал легендарный Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
     Наблюдателями были министры обороны стран Варшавского договора и весь генералитет социалистического лагеря.
     Время «ч» запомнил на всю оставшуюся жизнь – 9 часов 34 минуты. Утро солнечное. Небо, с легкими облачками, голубовато-зеленое, ярко осветилось, как это бывает при электросварке. Все заколыхалось, изменилось по цвету. Покрылся дымом горизонт. Я даже вспомнил родной комбинат с его сполохами. На ярком фоне появился огненный шар, и раздались сильные раскаты грома. Шар превратился в огромный гриб, который медленно поднимался вверх. Мы находились вокопе на глубине два метра. Вскоре солдаты и офицеры выскочили из укрытия и с любопытством смотрели на этот чудо-гриб. Взрыв был на высоте четыреста метров от поверхности земли. Наша позиция располагалась на расстоянии шести километров от  эпицентра взрыва.
     – Хорошо помню, что комбатом был майор Бережной, а командиром роты – капитан Вашкин, оба участники  войны, повидавшие всякого, – продолжает Георгий Иванович. – Раздалась команда: «По машинам!» На бронетранспортерах двинулись в сторону пожарищ. Горели леса. Путь преграждали поваленные деревья. Листья берез вмиг пожелтели. Выселенные деревни смело ударной волной, а из погребов бывших домов струился дым. Видели танк, у которого снесло башню и на броне потеки металла. Подопытный самолет «Дуглас» стоял с оплавленной кабиной летчика и кучками стекшего алюминия...
     После службы в армии Якименко работал в цехе рудообогатительных фабрик ММК. Начинал рабочим –  машинистом дробилок, мельниц, насосов. Женился на сокурснице и обрел семейное счастье на всю жизнь.  Учился на вечернем факультете МГМИ имени Г. Носова. Учиться в то время было престижно. Стал коммунистом и остается им до сегодняшнего дня. В восьмидесятые годы был назначен заместителем начальника горнообогатительного производства ММК, откуда в девяностые ушел на заслуженный отдых.
     Радиация, полученная в молодости, достала Георгия Ивановича почти через сорок лет. Сейчас у него полупаралич обеих ног, живет в инвалидной коляске, но ни о чем не сожалеет, так как выполнял свой солдатский долг.
     – Советскую эпоху считаю справедливой, – утверждает он. – Все жили общими помыслами, единой семьей. Перестройку и реформы, показавшие звериный оскал капитализма, оцениваю как время бесстыжей эксплуатации простого человека, запутанного и запуганного.
     Пишет Георгий Иванович откровенно, о чем иные боятся и думать. А городские газеты – «Магнитогорский  рабочий» и «Магнитогорский металл» – охотно печатают его откровения, посвященные самым актуальным вопросам современности. Старший лейтенант в отставке не спешит в отставку и говорит, как в молодые годы: «Служу Советскому Союзу!»